Время идет. Круг друзей сужается. Белые воротнички меняются на строгие воротники-стойки. И терять – уже не так сложно. И не так больно расставаться с людьми. Чувства – спокойнее. Эмоции – умереннее. Когда-нибудь смысл, тот самый смысл, который разгонял кровь шипучими пузырьками радости или огорчения, окончательно растворится, — и станет так просто жить. Без боли. Без слез. Без эмоций.
Без счастья.

 Я падаю. Глубже. Ниже. Полвздоха до дна. Бросаю горячие взгляды. Слышу свое влажное дыхание. И падаю. Это происходит уже две недели, недели…недели… Неровного дыхания. Дрожи. Бледных щек. Один твой взгляд, и мое падение увеличивает скорость. Задыхаясь ночью в прохладную подушку, слышу неровные тоны того, что раньше было сердцем. Неизбежность. Я все еще рассчитываю не упасть. Зачем-то продолжаю бороться. Осколки меня смеются. Падаю. Почти привычно уходит почва из- под ног. Зрачками цепляю твой силуэт. Колкие, ненавистные мечты о тебе. Перестаю дышать. Не важно. Если тело не сделает вдох, я все равно упаду. Может лучше раньше. Но легкие не сдаются. Из темноты выплывает твое лицо. Кружится голова. Встряхиваешь меня: сильно, до боли в позвонках. Улыбаюсь. Прижимаешься щекой к щеке. Горячий шепот. Я почти слышу вибрацию твоего баритона. Ты зол. Но я в твоих руках. Наконец-то. И падаю. Все глубже и глубже.



 

Однажды в пустоте  моей души возник ослепительно черный двойник. Он наг был и худ, он тих был и хмур. Приходил он к постели моей и висел на стене притворяясь черной тенью.
Черным скелетом он нависал над моей головой.

Я молился богам. Умолял их избавить меня от страшного наваждения. Но оно не уходило, а появлялось все снова и снова. Каждую ночь черная тень возникала у моего изголовья и молча смотрела на меня своими ничего невидящими ненавидящими глазами…

Я исхудал, потемнел, я терпел крушение моей души. Я просил – безмолвно – уйди же, уйди. Скованный страхом, умолял Черного человека отойти от меня, влиться в темную вечность, что породила его. Но он молчал…молчал…и уходил лишь затем, чтобы вновь вернуться. 
На пределе своих сил, на ножах своих страхов, я осознал, что это закончится лишь моей смертью...

Однажды я положил нож в свою постель и стал ждать своего мучителя. 

Полночь, мучительно лунная, бесцветная, бледная, осыпалась песком в часах. Я увидел, как Черный человек вышел из белой стены  и медленно приблизился ко мне. Сейчас. Именно сейчас я должен ударить его ножом. Если медлить, страх вновь  овладеет мной, и снова до утра я буду смотреть на своего мучителя, ненавидеть его и понимать, что тонны ужаса, навалившиеся на меня, не позволят мне поднять с постели даже руку.

Но он напал первым. Он накинулся на меня так стремительно и внезапно, что я почти не успел воспользоваться своим оружием. Его руки были сильны, движения неуловимы. Он навалился на меня, и я почувствовал, что не могу дышать. Он сдавливал меня словно тисками, словно удав, окруживший меня черными кольцами своего продолговатого тела. Я не могу дышать, не могу кричать… я умираю… Но продолжаю сражаться за свою жалкую жизнь, подстегиваемый диким животным страхом.  Я пытаюсь вырваться из этих крепких смертельных объятий, но не могу… не могу… не могу...

Так прошла ночь. 

И наутро, полузадушенный, бледный, я предстал перед собственным отражением – и не узнал себя.  Из зеркала на меня смотрело изможденное избитое существо с почерневшим лицом и сизыми веками. 

Так же, как и первая, прошла и вторая ночь. 

На третью же ночь мы сцепились в смертельной схватке. Не знаю, что придало мне сил – понимание, что жизнь моя на исходе, или безумная усталость… или годами лелеемая ярость вдруг вырвалась на поверхность моей души и придала сил телу… Когда мы, вцепившись друг друга, словно любовники в страстном танце, кружили по комнате, круша все, что попадалось нам на пути, лишь осколок белой луны на черном небосводе был свидетелем этого безумия. В этой обоюдной ненависти, в этой борьбе мы составили нерасторжимое единство – так показалось мне.
 
Помню, помню я, как закричал он, мой Черный человек, когда я вонзил в его бок припасенный для него мой кухонный нож. Крик его не был человеческим – в нем было слишком много от женского истошного крика, от первого крика младенца, от вопля поверженной пантеры, карканья ворона и клекота сокола, скрежета металла и стона земли… 

Черная кровь его зазмеилась на пол. Он отшатнулся от меня, упал, и тело его, распростершееся на полу, напомнило мне силуэт черного дерева с руками-сучьями, ногами-корнями. 

— Кто ты?  — вскричал я, почувствовав, что колдовские чары адского страха спали с меня. 
Из его горла раздалось лишь шипение. Но шипение скоро превратилось в шуршащие, коверкающиеся слова: 

— Я …. Твоя… душшшшшшшшаааааааа….

— Нет, ты лжешь мне!!!.. Лжешь мне, проклятый безумец!!! – с этими словами я снова ударил его… и за этот подлый удар мне стыдно до сих пор…

— Я…. Твоя… душшшшшшшшшшшшшааааааа… — снова прошипел он… руки-сучья его зацарапали пол… эти руки, что душили меня во снах … – я – это ты, я – тьма твоей души. Я  — свет твоей души. Знал ли ты, что истинный свет рождается из темноты? Знал ли ты, что я – та, кто писал твои стихи и слагал твои сонеты? Знал ли ты, что я – источник твоего света?

-Но зачем же ты пыталась убить меня? – лепетал я, с ужасом, ещё большим, чем тот, что довелось пережить мне за все эти ночи.
 
— Я никогда не желала тебе смерти… я приходила, думая, что ты спишь. Все, что ты днем вспоминаешь в виде снов, видений, тайных вдохновений и танцев мыслей – все это моя жизнь. Это ночная жизнь души  в тебе. Я – та часть тебя, без которой ты никогда не станешь совершенным. Обняв тебя самым крепким, самым жестоким из объятий, я могла бы просочиться сквозь огрубелую твою кожу, сквозь лед твоего заскорузлого рассудка.  Проникнув внутрь тебя, я смогла бы родится заново… стать совершенным существом… андрогином. 

С этого момента слова её стали превращаться в шипение… нет, скорее, шелест. Шелест листвы, уносимой осенним ветром.

Так умерла моя душа. К утру она совершенно растворилась. И на полу не осталось даже капельки крови её. 

* * * 

Долгие месяцы я не выходил из своего убежища, из моего тайного логова, бывшего некогда подвалом моего дома. Алхимия стала близкой подругой моей, с помощью коей я пытался вернуть себе утраченную возможность слиться со своим темным двойником, вернуть себе свою душу. Но все усилия мои были тщетны… пока однажды в логове моей не появился Дьявол и не предложил мне купить у него мою же душу! Впрочем, это уже другая история. И я расскажу её позже. Если захотите.